– Мама, хочу киндерсюрприз… Хочу мяч-прыгун из автомата… Хочу брелок с блестками… И так каждый раз, когда мы приходим в магазин, - рассказывает двадцатисемилетняя Анна про свою шестилетнюю дочь. – Я думаю о том, что это же мелочь, какие-то сто рублей, ну пусть ребенок порадуется. А иногда и более крупные вещи просит, например, куклу или мягкую игрушку. И вот последнее время я поймала себя на том, что начинаю злиться. Дело даже не в деньгах. Я понимаю, что продукция «киндер» вредна для детского здоровья, всякие мелочи типа брелка или мячика – неотъемлемая часть бардака в комнате, про новую куклу и говорить нечего – пару часов восторга, и она становится товарищем по несчастью остальных дочкиных кукол, которых уже года два как никто не кормит и спать не укладывает. И я не знаю, как быть в такой ситуации, как правильно отказать.
– Что вы обычно делаете, когда оказываетесь в такой ситуации?
– Пытаюсь сказать «нет», то есть говорю «нет». И тут же начинаю испытывать чувство вины, глядя на расстроенное дочкино личико. «Ладно, если тебе сильно хочется», - говорю я недовольным голосом и покупаю. И всю дорогу домой злюсь то ли на себя, то ли на дочку.
– Что в этой ситуации вас больше всего беспокоит?
– Мое чувство вины. Я понимаю, что нужно отказывать в этих бесконечных покупках. Я и книги читала, в которых написано, что даже если есть деньги на все «хотелки» ребенка, нужно создавать искусственную фрустрацию, иначе ребенок потом вырастет и не сможет понять, почему мир далеко не всегда нам дает все и сразу. Она ни в чем не обделена: одета всегда красиво – девочка все же, ездим по развлечениям детским и на море регулярно, про игрушки и говорить нечего. Но я никак не могу понять, почему у меня такое чувство вины появляется, если отказываю ей в какой-то безделушке, которая ей в общем-то не очень и нужна. И это все негативно сказывается на наших отношениях. После очередной глупой покупки, я не могу сдержать свое раздражение и начинаю ругаться на дочку. Вот и получается: вроде она и получила желаемое, но порадоваться не может, так как мама всю дорогу домой ворчит на нее.
– Что вы хотите получить от нашей встречи?
– Я хочу научиться говорить «нет» на ежедневные дочкины «купи». Говорить «нет», спокойно это аргументировать и не чувствовать при этом вины. Да, я пробовала ее не брать с собой в магазин. Это действительно работает. Но я прекрасно понимаю, что это решает проблему лишь частично. Я хочу понять, откуда это чувство вины без вины взялось.
Анна вспомнила, что в детстве у нее, как и у любого ребенка было много желаний или «хотелок», как она их называла. Жвачка, гамбургер, чипсы, новые наушники… Но Анна никогда не говорила своим родителям об этих желаниях, потому что стыдно хотеть таких глупостей.
– Почему вы считали свои желания глупостями?
– Не знаю. Мне так казалось.
– Вы говорите, что никогда ничего не просили у родителей. Давайте пойдем обратно: вспомните себя в семнадцать лет, шестнадцать, пятнадцать и так далее. Вспоминайте именно свои желания. Всегда ли вы молчали о них?
– В подростковом возрасте – да. И когда в колледже училась.
– А в начальной школе?
– Наверно, тоже молчала. Хотя нет… Я не помню, сколько мне было тогда. Может, в первом-втором классе училась, а может еще и не ходила в школу… Я попросила маму купить мне жвачку розовую с клубничным вкусом, на что мама сказала: «И зачем тебе эта гадость? Резинка, да и только. Чего в ней хорошего». Все разговоры про чипсы, колу и макдональдс заканчивались одним и тем же: «Зачем тебе это нужно?». Я сейчас вспоминаю и злиться начинаю: как зачем мне это нужно?! Я же ребенок! Ладно про неполезную еду. Но один раз перед новым годом я пришла домой к подруге, тогда я точно уже в школе училась, а у нее большая елка до потолка. А у нас каждый новый год сосновые ветки были в горшке, на которые по три игрушке умещалось. Мне тоже елку захотелось. Я представила, как ее наряжать буду, звезду на макушку надевать и игрушки на ветки развешивать. Пришла домой и сказала об этом маме. А она говорит: «Ну мы же ветки сосновые наряжаем. Они лучше – они же пушистые». И так во всем.
– То есть все ваши желания как будто несущественные?
– Получается, так. Даже неправильные какие-то. И самое интересное, что мне никогда не говорили «нет», обычное родительское «нет». Да, никогда такого не было, чтобы говорили: «ты наказана – не получишь», или «не заслужила», или «денег нет». На все мои «хотелки» родители меня убеждали, что мне это не нужно. Вот я и перестала просить.
– Почему перестали?
– Наверно потому что это бесполезно, хотя тогда я это, наверно, еще не до конца понимала. Но мне было стыдно.
– Стыдно почему?
– Даже не знаю… Наверно, потому что какие-то глупости хочу.
– А кто сказал, что вы глупости хотите?
– Никто этого не говорил. Я сама так думала.
– Вы сказали, что на все ваши «хотелки» родители убеждали вас, что это вам не нужно. То есть если родители говорят, что это не нужно, значит это глупости?
– Получается так.
– Что вы теперь можете сказать про свои детские желания?
– Желания, как желания, обычные детские желания. Я же ребенком была, а родители своим взрослым взглядом на эти вещи смотрели.
– Вам теперь эти желания кажутся глупыми?
– Вовсе нет.
– А желания вашей дочки?
– Получается, что это тоже обычные желания. И они мне глупыми кажутся, как когда-то мои желания моим родителям.
– То есть они неглупые, они просто детские?
– Да, так и есть.
Итак, Анна стремилась удовлетворить любое желания своей дочки, как будто дать маленькой девочке то, чего не было у другой маленькой девочки – у нее самой. Называя желания дочки глупыми, она нарушала данное себе когда-то обещание не поступать с желаниями дочки так, как ее родители поступали с ее желаниями. Нарушая свое обещание, она испытывала чувство вины. Дочка же быстро поняла, что ее расстроенное лицо – верный способ получить от мамы желаемое. Анна же, понимая, что ежедневные мелкие покупки не приносят пользу ее дочке, т.к. не позволяют научиться ценить вещи, раздражалась и ругалась на ребенка.
С помощью когнитивно-поведенческой терапии нам удалось найти глубинные убеждения Анны, проработать их и справиться с чувством вины. Одним из промежуточных убеждений было «если я не выполняю все желания дочери, то я плохая мать». После сессии, на которой мы поработали с этим убеждением, доказали его иррациональность, снизили веру Анны в него с восьмидесяти процентов до нуля, Анна стала спокойно и уверенно отказывать дочке на ее «купи».
Анна всегда выслушивает желания своей дочери. Она знает, что бесконечное «хочу» - это нормально для ребенка. Но если это «хочу» всегда и сразу удовлетворять, то дом превращается в бардак, ребенок не ценит вещи, ему трудно играть, потому что он теряется в множестве игрушек, а главное – ему будет трудно принять ситуацию, когда однажды его «хочу» не будет реализовано по каким-либо причинам.
Дочка Анны больше не делает расстроенное личико в ответ на отказ мамы, потому что отказывает ей Анна без раздражения и с понятными ребенку объяснениями.
Вот несколько понятных объяснений Анны, которые она дает своей дочери:
· Сегодня я не куплю тебе киндерсюрприз, потому что мы купили его тебе вчера, и дома у нас достаточно сладостей.
· В автомате мы сегодня брать ничего не будем. На этой неделе ты уже получила один мячик. Я думаю, что этого вполне достаточно.
· Платье для куклы Даши мы купим на восьмое марта. Будет и тебе подарок и Дашеньке».
Почему нельзя было дать Анне эти фразы, как готовый рецепт на первой встрече? Потому что готовые фразы, конечно, помогут в какой-то степени регулировать количество покупок, но навряд ли избавят от чувства вины. Это как не брать с собой ребенка в магазин. Работает, но лишь частично.
Фактически на решение запроса Анны потребовалось несколько встреч, потому что корни этой проблемы уходили в детство, и ее нужно было размотать, как клубок.